Лоран покачал головой. Матильда хмыкнула и добила:

– Лицемерить там учат. Молиться, пакостить другим. А вот с благочестием – проблемы.

Учитывая, что именно лицемерие и пакости Лоран и поимел от герцогессы за время их знакомства, сомневаться он не стал.

– Никогда бы не подумал.

– Зато какой результат! Хоть из благодарности замуж за вас выходи, любезный дядюшка.

Лоран скривился.

– Ты меня так и будешь называть?

– Хорошо, достопочтенный Рисойский. Могу иначе.

– А по имени?

– Извиняйте. Питаю почтение к вашему возрасту.

– Не заметил, – огрызнулся Лоран.

– Неужели я вам мало это доказывала? – искренне огорчилась Матильда. – Ничего, я еще добавлю!

Лоран поежился.

Да, романтики не получалось. Но может, так оно и лучше?

– Сколько тебе времени надо на обдумывание?

– Знать бы.

– Три дня? Пять?

Матильда едва пальцем у виска не покрутила. Остановило только то, что на Ромее этого жеста не знали.

– Дядюшка, мне надо узнать, сколько и чего у меня есть, узнать расклад сил на данный момент в столице, вдруг с кем-то договариваться придется, поговорить со стряпчими, чтобы вы меня не надули, и это я еще молчу о подготовке к визиту!

– Какому?

– Ко двору. А, забыла. Спорим?

– О чем? На что?

– Дня не пройдет, как сюда явится матушка Эралин. Мечтая затащить меня обратно в монастырь.

Лоран хмыкнул.

– О, в твоих талантах я не сомневаюсь. Только постарайся ее не убить.

– Тогда в ваших же интересах побыть в это время рядом.

– В ближайшее время я и так отсюда никуда не денусь. Лорене после твоего визита хуже стало.

Матильда развела руками, не чувствуя за собой никакой вины.

– Не я начала первой. А защищаться буду любыми способами. Не нравится? Пишите завещание.

Лоран покачал головой.

– Знал бы – никогда тебя в монастырь не отправил.

– Пф-ф-ф… это все?

– Да.

– Тогда будьте любезны оставить меня. Мне и письмо написать надо, и подумать, и портниха скоро приедет.

Лоран улыбнулся, плотоядно оглядел герцогессу и откланялся.

Девушка фыркнула, потянулась.

– Наивный чукотский Рисойский.

– Тильда, ты же не всерьез? – очнулась Малена, которая весь разговор просидела, как мышь под метлой.

Матильду аж передернуло.

– Малечка, ты что? Сдался нам этот потасканный козел!

– Просто ты так с ним торговалась, словно и правда хочешь за него замуж.

– Фу, ну и фантазии у вас, герцогесса.

– А что я должна была подумать?

– А что мне еще оставалось? Если отказать, он тут и пойдет на приступ. А убивать… конечно, можно, но не здесь же? Куда я труп-то спрячу? Под книги? Завоняет на второй же день!

– Думаешь, так он слово сдержит?

– Малечка, ты что? Какое еще слово?

– Ну…

Мария-Элена подумала – и затихла. А правда, какое слово? Лоран ведь ничего не обещал! То есть – вообще ничего. Даже прекратить атаки.

– То-то же! – Матильда хмыкнула. Исключительно про себя, поскольку общалась с сестренкой и не хотела посвящать в их дела весь белый свет. – Он мне слова не давал. Он просто сделал мне предложение. Руки, сердца, а кошелек по умолчанию предлагается мой.

– Сволочь! – искренне высказалась Малена.

– Конечно. Сейчас, по сценарию, ты должна расслабиться, и Рисойский тебя возьмет голыми руками.

– Ага, два раза!

– Он-то не знает, что брать надо двоих, – веселилась Матильда. – И прекрасно понял, что я просто пообещала подумать.

– То есть?

– Я знаю, чего он хочет. Он знает, что я знаю… короче – мирный договор возможен, но не в этих условиях. У вас слишком мало прав для замужней женщины.

– Разве?

– С нормальным мужем – дело другое. А вот с таким типом, как Рисойский… доверять ему – это как голым задом на ежа усаживаться.

– В смысле?

– Сначала сесть голым задом на ежа, прекрасно об этом зная, а потом героически вытаскивать иголки из попы. Чтобы все видели, как ты преодолеваешь сложные обстоятельства.

Малена хрюкнула со смеху, представляя эту картину. А ведь и верно. Сначала создай себе проблемы, потом героически их решай…

– Ты чего?

– Ёжика… жалко.

– А Рисойского?

– Не жалко. Тильда, а можно его… того? На дикобраза? Бешеного?

– Можно. А вообще, давай обстригай перо и напишем матушке Эралин.

– Д-давай.

– Только писать, Малечка, будешь ты.

– Почему?

– Ты ее лучше знаешь. Могу и я написать, но у нас даже почерк разный.

Довод был веским.

Мария-Элена заперла дверь кабинета, чтобы не шлялись разные Рисойские, очинила перо и принялась писать письмо матушке Эралин.

Попутно обсуждая с Матильдой фасоны новых платьев, вечернюю поездку в книжную лавку и способы избавления от второй матушки.

Картина, изображающая настоятельницу и Лорену, почему-то уложенных валетом, преследовала герцогессу все время, пока она писала письмо.

Но управилась вовремя.

Только-только запечатала, как в дверь поскреблись. Графиня Ардонская приглашала ее светлость вниз, на выбор ткани и фасона для платьев.

* * *

Варсон Шефар потер руки.

Дом на Кожевенной улице давно распахнул свои двери перед ним. Разумеется, с Ирис. Шемальская борзая прочно завоевала сердце нелюдимого слуги. А то, что Варсон не являлся в гости без бутылочки и хорошей закуски, и вовсе подружило Сарета Корма, так звали слугу, с добряком Варсоном.

Как тут не сблизиться?

Особенно когда сидит человек один, чужое добро сторожит, всего общества – один кобель. Тут скоро сам гавкать начнешь, а не то с тоски на луну завоешь.

Кобель, кстати, тоже не возражал против общества Ирис. За встречу с борзой он что хочешь бы простил.

Варсон предупреждал своего друга о визитах заранее. Мало ли что. Мало ли кто. И сегодня услышал долгожданное: прости, друг. Хозяин обещался.

Варсон изобразил огорчение, мол, некстати, у меня тут бутылочка вина образовалась, посидеть бы, но ладно. Раз такое дело – отложим до завтра.